Эссе.

20 лет без Союза. Нужно ли сегодня учить дружбе народов?

Когда я заканчивала 12-й класс в Нарвской Пяхклимяэской Гимназии, а было это в уже далёком 1995 году, всем желающим предложили, сдав определённый экзамен, получить эстонское гражданство. На тот момент рамки закона, по которому мы могли совершить эту процедуру, были не слишком жёстки.  Языки давались мне легко, и я подала специальную заявку. На государственном экзамене, ответив на дополнительные вопросы, я получила заветную справку о владении эстонским языком на нужную категорию, и меньше,  чем через год,  уже стала обладательницей заветного эстонского паспорта  синего цвета.

На тот момент я ещё не до конца понимала, какой  серьёзный и ответственный шаг я сделала в своей жизни. Многие мои одноклассники и одноклассницы в это время получали российское гражданство, и так уж получалось, что факту гражданства мы оказывались по разные стороны течения реки, имя которой – жизнь.

Учась в школе до поступления в гимназию, при  изучении истории  никаких вопросов не возникало. Было понятно, что - белое, а что - чёрное. По крайней мере, что касалось второй мировой войны или, как её тогда называли, Великой Отечественной. Ещё были живы мои родственники, непосредственные участники тех страшных и грозных событий; каждую весну, а именно 9 мая, мы, школьники,  весёлой гурьбой, без всякого принуждения,  бежали на Петровскую площадь, где вручали цветы ветеранам. Потом с ними же в колонне шли к реке Нарове на братскую могилу, где слушали сначала помпезные речи партийных и городских руководителей, а потом родного ветерана, который начинал рассказывать о реальных боях. И многие из нас плакали, так как то, что рассказывалось, было честным и чистым. Навсегда запомню эти глаза, этих тогда ещё не стариков, а пускай и пожилых, но таких ещё сильных мужчин – в них светилась гордость, и частичка этой гордости передавалась и нам. Эти мужчины смотрели в глаза нам, детям, и мы понимали, что такие глаза не могут обманывать, и всё что они делали – правда и правильно.

И вот в начале 90-х годов 20 века или «лихих», как их называют, всё резко изменилось.

Перейдя в гимназию, затем поступив в Тартуский Университет, на уроках и лекциях по истории я стала узнавать, что, оказывается, эти ветераны принесли в страны Балтии и в мою Эстонию,  оккупацию и зло. Мои родители воспитали меня в уважении к профессии учителя, поэтому я всегда доверяла тому, что говорит и рассказывает педагог. Однако на этот раз что-то щемящее в моей груди не давало мне поверить в это. Факты – упрямая вещь, твердили преподаватели, однако у меня в памяти сразу всплывали рассказы бабушки-фронтовички и глаза тех самых мужчин, которым я ещё школьницей вручала цветы и понимала, что в сегодняшней трактовке истории кроется какая-то ошибка, кто-то лукавит или откровенно обманывает. Уже учась в Тарту, я была свидетельницей, когда  девятого мая на одной из улочек старик шёл по улице, а на его груди звенели советские медали. Навстречу ему шла компания из нескольких молодых парней, которые на государственном языке сказали ему, чтобы он убирался в Россию и что таким, как он, здесь делать нечего. В этот момент я посмотрела в глаза этого ветерана – в них что-то  сломалось, исчезло, эти глаза потухли. До сих пор корю себя за то, что в тот момент не заступилась за этого пожилого человека. То, что я не заступилась, не было трусостью, просто в тот момент и во мне что-то погасло. Я поняла своё место в этой стране, и ко мне пришло спокойствие.

Окончив университет и получив диплом, я вернулась в Нарву и стала работать по специальности, а именно учителем русского языка и литературы. Нет, упаси боже, я не вела (и не веду) никакой подрывной работы против  государства, которое милостиво разрешает мне жить на его территории и зарабатывать здесь свой кусочек хлеба. Однако своими уроками я стараюсь привить гордость мальчишкам и девчонкам, которые являются носителями русской культуры, оплотом любви к России.

Жалею ли я о том, что в своё время приняла эстонское гражданство? Нет, ибо верю в то, что здравый смысл возобладает и последних живых стариков, воевавших в советской армии, перестанут клеймить и презирать на государственном уровне.

События апреля 2007 года в столице Эстонии я опускаю и не хочу их комментировать, единственно замечу, что копатели могил, по-моему, своей деятельностью марают себя. Каждый год я беру своих двух сыновей и обязательно иду с ними к реке Нарове, где мы с ними возлагаем цветы на братскую могилу и, если видим старика-ветерана, то обязательно дарим цветок и ему. Мы говорим ему много хороших слов, и я вижу, или хочу видеть, что в глазах этого человека снова зажигается живая искорка.